Эдик и Гриша

[Pepelac]

Большой, но хороший.

Эдик и Гриша

1.

Эдик проснулся. Вперив взгляд в чёрный потолок, он не сразу пришёл в себя. Рыбалка! Сон был непродолжительным, не более двух часов. Как правило, пробуждение в такие дни всегда приключалось до звонка будильника, хотя спал он очень беспокойно. Эдик встал, и, пошатываясь спросоня, побрёл в ванную, по пути везде включая свет. Кошка путалась в ногах, исполняя свой ежедневный горбатый танец. Время-около двух, для июля поздновато. Но если вставать раньше, ложиться вообще не имело смысла. А Эдик был уже не мальчик, и сон, хотя бы в усечённом виде, был необходим.

Да, Эдуард был не мальчиком, но мужчиной в районе четырёх десятков лет от роду, в течении которых он вёл вполне обычную жизнь советско-российского человека мужского пола, со всеми детскими болезнями и взрослыми излишествами. Он был женат, имел ребёнка, относительно постоянную любовницу и кучу стандартных достоинств и недостатков. Интеллект Эдуарда был никак не ниже среднего, скорее, выше, чего нельзя было сказать о его достатке. Эдик совершенно не видел в этом противоречия. Он сознательно выбрал стиль существования, при котором необходимое и достаточное не вступало в большой конфликт с желаемым и труднодосягаемым.

На каждом отрезке жизненного пути Эдика его посещали откровения, которые предопределяли последующие треки. Эволюция этого конкретного человека, в принципе, несколько отличалась от стандартной, хотя, возможно, это лишь казалось ему-всем свойственно переоценивать продукцию, выпускаемую собственным головным мозгом.

Выпив кофе с бутербродом, Эдик подхватил сумку с нехитрой провизией и выскочил во двор. На детской площадке, сев по молодёжной моде –ноги на скамейке, задницы на спинке-коротали затянувшийся вечер несколько подростков обоих полов. Стандартный ночной клуб для отпрысков малообеспеченных гомо сапиенсов. Громкий смех, мат-перемат, пиво, музыка с телефона –ничего из этого уже давно не возмущало Эдуарда. Жильцы периодически вызывали ментов, их дети были или дома, или зажигали в более престижных местах. А Эдик, в отличие от них, помнил чувство нестерпимой обиды и ненависти, которое возникало в его юности к ничего непонимающим тупым взрослым… Конечно, моча в песочнице-не лучший вариант, но туда, с таким же успехом, мочились и бездомные собаки, чьи стаи неуловимо напоминали подобные тинейджерские коллективы.

На соседней стоянке заорала сигнализация. Через пять секунд к ней присоединился вой милицейской сирены. Собачий лай, приглушённый звон стекла. Ультранизкие частоты рэпа из проезжающих авто проникали в прогал между домами. Не хватает ещё байкеров с рейсерами, их сатанинский ночной рёв и визг резины не дают забыть горожанам, что апокалипсис неизбежен. Загадочная городская пятничная ночь… Кто из ушедших гениев смог бы описать её? Маяковский точно бы смог.

Лысый фонарь
сладострастно снимает
с улицы
черный чулок.

Обалдеть… Да, гений есть гений.

Спящее стадо автомобилей тускло поблёскивало антрацитовами боками. Эдик сел в свой, не без труда пробрался через запаркованный двор, выехал на улицу и без раздумий повернул на красный.

2.

Гриша спал. Скорее всего, ему ничего не снилось, хотя,как знать. Спал он в укромной ямке, на песчаном пятачке, окружённым растительностью. По краям ямы с двух сторон лежали крупные стволы поваленных деревьев. Нет, Гриша был не бомж. Хотя, можно и так сказать. Но сначала всё-таки он был рыбой. Точнее-килограммовым красавцем-окунем в расцвете сил.

Детство, отрочество и юность Гриша помнил плохо. Фигурально выражаясь, рос он фактически на улице, ночуя в прибрежной траве с такими же беспризорниками. Ни тебе дедсада, ни школы, ни инспектора по делам несовершеннолетних. Питался чем Бог послал - сначала малюсенькими микроорганизмами, потом всевозможными личинками и, наконец, начал употреблять в пищу себе подобных. Ни пол, ни национальная принадлежность, ни вероисповедание жертвы значение не имели. А имел значение только один аспект - размер. Чтобы влезало в рот. Такие вот нравы царят в матушке-природе, не обременённой человеческим интеллектом. Никакого ханжества и двойных стандартов. Всё предельно просто и ясно. Задача-найти и съесть подобающую добычу. Но всё это на нашем языке звучит так зловеще,а на Гришином - просто позавтракать. Мы же не задумываемся, покручивая шампур с шашлыком, о жизни барана.

Гришу интересовали всего несколько моментов. Еда, безопасность, температурный и кислородный режимы, уровень воды. Ну, нерест само собой - вырастить дерево… Ой, что-то я не о том. Это про Эдика…
Дожить до такого веса и возраста удаётся далеко не всем окуням, точнее - их менее 6% от всего окунёвого населения. По человеческим данным, естественно - рыбам эта статистика глубоко безразлична. Из этого следует, что Григорий был весьма и весьма умной рыбой. Если такое сравнение корректно - он был гораздо умнее Эдика. Выжить в мире, где отсутствуют нравственные ценности, несколько сложнее. Хотя, наверное, дело не только в них. У людей куча моральных принципов, которые декларируются, дорабатываются и переиздаются с тех пор, как китайцы изобрели письменность (до неё, наверное, были устные заветы). Однако работает всё это не очень хорошо, иначе зачем был бы нужен уголовный кодекс…
У рыб нет УК, нет конституции. Однако и хаоса нет - всё сбалансировано. Анархия под водой ни к чему, равно как и власть. Умеют же… Только “властелин вселенной” нарушает идиллию своими адскими проказами.

Гриша спал, жабры непрерывно прокачивали через себя воду, поглощая кислород, мышцы плавников методично сокращались, обеспечивая горизонтальное и статичное положение мощного тела.

3.

Эдуард проехал КП на выезде из города. Машину не остановили, и он облегчённо вздохнул - всегда при виде поднятого жезла его посещало гадкое чувство унижения. Всё, город - кормилец и разбойник в одном лице, позади. Женский джазовый вокал диссонировал с ровной свежей разметкой, синкопы добавляли к пульсу несколько ударов. Эдик обожал это состояние, похожее на то, что испытываешь перед лыжным спуском с достаточно крутой, но безопасной горки - абсолютная уверенность в том, что скоро приятно захватит дух. Дорога была свободна, краешек неба с востока светлел, как фотобумага от несвежего проявителя-медленно, с угла. Скоро…

Эмоции. Одна из привелегий разума. Животным они, несомненно, тоже присущи, но не в такой острой и изощрённой форме. Ну,с позитивными всё ясно, а вот негатив… Эмоции способны мгновенно превратить счастливчика в последнего бедолагу. При этом вокруг по большому счёту ничего не меняется, меняется лишь наше восприятие действительности. Угол зрения. Событие произошло-всё. Поздняк метаться. Нужно мобилизовать мозг и волю на устранение последствий, или плюнуть и двигаться дальше. Но нет…

Эдуард мог разложить всё по полочкам, но эмоции, в купе с непременным желанием найти точку невозврата, превращали порой его жизнь в ад. К примеру, при финансовых или моральных потерях он изводил себя многократной прокруткой удачного сценария. Эх, если бы вернуть… А чего вернёшь, если ты тормозил, хотя мог объехать… Встречка была свободна. А вдруг была бы несвободна, не видно же было? Всё делал правильно. Но она же была свободна! Значит, неправильно! Дурдом.

А сложность выбора? А постоянные сомнения? Совесть? Самоедство, анализ нон-стоп? Любовные страдания? Что это, побочный эффект интеллекта? Плата за способность мыслить?
”Психоаналитик покончил с собой”…
Это порой не воспринимается как анекдот. До счастья с таким мозгом явно далеко. Хотя здесь большую роль имеет тип нервной системы-она суть производная того же мозга. Счастье… Смешно. Простые народные истины типа «Нечего на зеркало пенять, коли рожа кривая» были прекрасно понятны по отношению к другим. А вот к себе подобное отнести может не каждый. Эдуард мог, но от этого легче не становилось.

Эдик был увлекающейся и любознательной натурой. Стандартный джентльменский набор - алкоголь, табак, карты, запланированные и спонтанные ночёвки вне дома - всё это было ему не чуждо. Периодически он пытался бороться с какими-то из пристрастий, но потом понял простую вещь - пороки не исчезают, они трансформируются. И если лишить разум чего-то пагубного, но глубоко засевшего в нём-он непременно найдёт замену, скомпенсировав таким образом своё состояние. Баланс, в общем. А если подобные действия производить насильственным путём - недалеко и до изменения характера. Мерзкие его чёрточки, о которых порой и не подозреваешь потому, что они под кайфом и не проявляются - начинают вылазить на свободу, причём, порой совершенно неожиданно. Иногда Эдик хотел стать рыбой…

Это, странное на первый взгляд, желание, было вызвано, с одной стороны, достаточно хорошим знанием людей, с другой-следовало из его страсти. Увлекался Эдик многими вещами в разные периоды своей жизни, некоторыми достаточно серьёзно, но страсть у него была одна-спиннинг.
Ей он посвящал практически всё свободное время, и она была безоговорочно тотальной. Во всех смыслах и проявлениях, истинно тотальной, а не декларированной, как в карповых журналах. Время вне рыбалки использовалось для безостановочного переосмысления арсенала снастей и поиска брешей. Хотя, чтобы заткнуть их все, нужно было больше работать. А это противоречило принципу необходимого и достаточного, как основного жизненного. Этот конфликт был стабильным, и добавлял тяги в бесконечный разрыв мозга.

А у рыбы не бывает разрыва мозга. Ей чужд душевный дискомфорт, и она честна перед собой и своей едой. Она не говорит: "Потерпи,будет не больно". Она не говорит: "Всё пройдёт". Потому, что всё никогда не проходит. Никогда. Мудрецу, утверждавшему обратное, скорее всего, просто отшибло память. Или он был дутым мудрецом - такое тоже случается.

Хорошая дорога стала плохой, затем пошёл разбитый сельский асфальт, который перетёк в симпатичную песчаную змейку, ползущую меж редких низкорослых деревьев. Крутой спуск - и вот она, река.

4.

Гриша проснулся. Это произошло мгновенно, как будто щёлкнули выключателем. Сном это можно было назвать с большой натяжкой - органы чувств работали всегда, только чуть менее интенсивно. Боковая линия отслеживала малейшие колебания воды, которые сообщали всю информацию об окружающем, и в любую секунду была готова дать сигнал опасности.

Окунь выплыл из спальни. Водные процедуры ему были, как вы понимаете, ни к чему. Бриться тоже не надо. Поэтому можно было сразу приступать к поиску завтрака. Рядом появились два его товарища.С возрастом друзей у Гриши становилось всё меньше, и в ближайшем будущем он должен будет остаться один. Таков обычный путь мудреца.

Рыбы знали, куда плыть. Они всегда всё знали - где, когда, кого и сколько. Автоматический анализ десятков параметров наряду с опытом позволял им без проблем находить пищу и избегать опасности. А уж опасностей было более чем достаточно.
Хотя Гриша был сравнительно крупной рыбой - приличной щуке или сому его килограмм был в самый раз. Щука вообще была отдельной темой водоёма - она не давала расслабиться никому. На Григория была совершена масса покушений. Но ему, как и его знаменитому тёзке Распутину - до поры до времени удавалось избегать серьёзных последствий. Хотя новые шрамы периодически появлялись на полосатых боках. Также окунь неоднократно вовремя уходил с течения после сброса в воду химикатов. Губы были несколько раз порваны крючками рыболовов, как-то едва не погиб в сетях. В общем, жизнь не была малиной, но это абсолютно не напрягало Гришу.

О проблемах он не думал, а решал их по мере поступления в рабочем порядке. Он знал, когда от щуки нужно уплывать на форсаже при её малейшем приближении, а когда можно спокойно плавать возле морды. Также была отлично выстроена классификация судов-тральщики, троллингисты, джигиты, лайтовики, браки с сетками, веслоносные гаджеты с удильщиками, доночники. Острожники, электрики. В последнее время люди стали нырять на дно и тупо отстреливать рыбу, а не ловить, задействуя инстинкты. В общем, на любом участке реки, на любой глубине рыбу поджидали ловушки с того света. Не сеть, так вентерь, не трал, так перемёт на перекате.

В искусственных приманках тоже пришлось научиться разбираться. Так как они всё время совершенствовались, оценка происходила комплексно - наличие лодки или человека на берегу резко повышало порог осторожности.

Наибольшее количество Гришиных соплеменников гибло в нерест. Подлые люди пользовались тем, что рыба не в состоянии контролировать обстановку в это время. Хотя сами занимались сексом при закрытых дверях и с отключенными телефонами. Вот бы подкрасться и проткнуть острогой оргазмирующего человеческого самца…
С другой стороны, Гриша недалеко ушёл от человека - в нерест уклейки он наедался как никогда. Но ему нужно было восстанавливать силы после зимы и размножения, а человеку что нужно? Деньги и удовольствие. Вопрос питания и выживания, как у рыбы, не стоит, или почти не стоит. Так кто же моральнее, бездуховный Гришка, или Эдик, восхищающийся шедеврами искусства и размышляющий о смысле бытия?

Троица медленно поднималась с глубины, подобно тяжёлым самолётам на взлёте. Дно на бреющем полёте хорошо просматривалось, и зазевавшиеся раки мгновенно исчезали в фюзеляжах. Цель полёта - пупок рядом с бровкой - приближалась.

Ещё на подходе Гриша понял, что столик занят - несколько стаек мелких окуней пролетели навстречу в растрёпанных чувствах. Так и есть - рядом с выступом, ближе к низу свала угадывался зловещий щучий силуэт, похожий на зависший дирижабль. Рыба была вполне опасных размеров и подкарауливала подлещиков. Какого лешего принесло её в такую рань? Но Гриша, конечно, ничего такого не подумал. Он просто заложил классический вираж, опережая товарищей на долю секунды, и пошёл на запасной аэродром.

5.

Эдик вышел из машины. Уже рассвело, и солнце высунуло из-за деревьев неяркую утреннюю лысину. С запада небосвод был задёрнут дымчатым тюлем. Как всегда, подошёл к урезу воды. Божественные минуты. Вода действовала на Эдика непостижимым целительным образом, вымывая из его нестерильной души всяческий мусор. Это состояние не подлежало моделированию и имитации, и тем было бесценно. Комариный писк, запах прелого камыша, особый микроклимат мощной реки - знакомое и вечно новое очарование, к которому, живя в городе, невозможно привыкнуть.

Закончив ритуал, рыболов вернулся к автомобилю и отработанными движениями начал подготовку к любимому процессу. Хотя нетерпение, как обычно, слегка подколбашивало его, Эдуард делал всё чётко, не совершая лишних телодвижений и избегая суеты - опыт и возраст на всё накладывают свою печать. Спустя минут сорок он оттолкнул лодку от берега, одним выверенным рывком завёл мотор. Пока двигатель прогревался, быстро распределил вещи и собрал спиннинг. Нетерпение достигло пика, который вылился в полный газ. Лодка задумалась на пару секунд, устремив нос к небу, и облегчённо выдохнув волну из под днища, легко понеслась по матовому стеклу утренней реки.

Эдик не был в этих водах очень давно. Он решил не разминаться, а сразу пробить самое перспективное место. Точки этой, в силу давности событий, в навигаторе у него не было. Но эхолот чётко показал знакомый бугор, рядом с которым находился довольно резкий свал на глубину. К тому же рядом морщинился небольшой перекатик, вызывая в памяти воспоминания о хороших жерехах, коих он переловил здесь несчётное количество. Сделав пару проходов, спиннингист определился с постановкой лодки и бросил якорь. Ветра пока не было, течение натянуло якорную верёвку.

Открыв одну из коробок, Эдик достал оснащённую офсетом чебурашку и сделал первый заброс в глубину. Мгновенно выбрав слабину, дождался касания дна. Одна ступенька, вторая, третья… Чёткий удар спровоцировал немедленную рефлекторную подсечку - есть! После пары оборотов катушки раздался визг фрикциона - никакой джаз по эмоциональному воздействию не сравниться с этим звуком, тонально далеко не самому приятному! Похоже, щука, и нехилая. Рыба упорно шла в глубину, но пара минут выкачивания прилично подкосили её силы. Один уход под лодку, второй. Всё, сдалась, всплыла. Эдик аккуратно подтягивал рыбу против течения вдоль борта, на глаз в ней было кила четыре с лишним. Рыба вела себя смирно. Заведя подсак с хвоста щуки, он чуть ослабил натяжение шнура, чтобы рыбу снесло навстечу подсаку, с одновременным подхватом сзади. Но рыбина вдруг очнулась, сделала последний рывок и непостижимым образом исчезла в пучине, оставив Эдику лишь полуразогнутый крючок с обрывками силикона на скрученном в поросячий хвостик поводке…

Сход крупной рыбы всегда вызывает досаду, особенно когда до победы остаются секунды. И вдвойне обидно, когда это первая рыба. Хотя ситуация была ординарной, рыболов сильно расстроился и, как всегда, начал искать ошибку. Во-первых, он поленился сразу собрать более мощную палку - лайт приходилось опускать в воду при нырянии рыбы под лодку. Повезло, что она не завела шнур за якорную верёвку. То есть хозяйкой положения была всё-таки щука. Во вторых, он зря подтянул фрикцион в последний момент, проявив излишнюю самоуверенность. В третьих, зная о том, что при наличии щуки на точке она, как правило, клюёт на первом забросе, поставил недостаточно крупный судачий крючок. В-четвёртых… В общем, всё как всегда. Необходимый анализ разбавлялся традиционными необязательными стенаниями и матом в собственный адрес.

Покурив и успокоившись, Эдик продолжил ловлю. Поймал несколько средних окуней с пупка, затем пару судачков с глубины. Жереха не было. Сняв первый зуд, он выбрал якорь и направился дальше.

Солнце натянуло на себя дизайнерское однотонное пуховое одеяло, укрывшись с головой. Ветряной вентилятор работал на минимальной скорости, рисуя на сером мольберте реки тёмные пятна лёгкой ряби. Вода и небо были одного цвета, чуть разнясь оттенками. Любимая погода Эдика-нежарко, и глаза не устают. Рыбалка продолжалась.

Через пару-тройку часов, половив с переменным успехом рыбу мелко-среднего размера и прилично прикрыв дно сахарного мешка - почти непременного атрибута обычного рыболова - любителя - Эдик вернулся на утреннее место в надежде на жереха. Издалека он понял, что не ошибся - на перекате раздавались мощные удары этой всегда желанной рыбы. Зайдя сверху, он заглушил двигатель и дрейфовал, слегка подрабатывая вёслами для коррекции курса. Через несколько минут бросил якорь, затем стравил верёвку и встал на расстоянии максимального заброса от ближайших проявлений жизнедеятельности речного аристократа.

[Pepelac]

6.

А что же Гриша? А Гриша с сотрапезниками тем временем посетил близлежащие пастбища овцеподобной бели, чиня разбой и сея панику в стадах уклейки. Банда действовала дерзко и слаженно, работая на общий результат. В итоге первый голод был утолён, но не мешало бы на второе откушать чего-нибудь посущественнее. Поэтому кунаки вернулись к первоначальному плану, прибыв на место чуть раньше Эдика.

Щуки не было. У начала свала хозяйничал жерех, которого Гриша слышал за километр. Внизу на дне лежали небольшие судачки, напоминавшие старые обломки веток, из-за которых они кидались на малька, как собака из будки. Середину вальяжно и неторопливо патрулировала пара крупных голавлей, похожих, как Зита и Гита.

Гриша проигнорировал всё это общество и поплыл на бугор, где резонно рассчитывал проглотить пару-другую более мелких соплеменников, которых здесь всегда было в избытке. Бегать за мелочью такому солидному окуню не подобало, поэтому он тщательно выбирал позицию для атаки, неторопливо пробираясь среди водной растительности.

Сверху шла лодка, по звуку было ясно, что она движется сюда. Звук затих неподалёку, пока непосредственной опасности не было. Компания начала удачную охоту, время от времени закусывая менее опытными коллегами, у которых уже не будет возможности этот опыт приобрести.

Первыми насторожились жерехи. Они прекратили вакханалию и опустились чуть вниз и в сторону, явно выжидая. Каждый следующий, подходя к перекату, резко менял курс и уходил в пике. Гриша, подойдя к границе зарослей, услышал всплеск явно не рыбного происхождения. Одновременно с ним под поверхностью появился объект, очень похожий на удирающего малька, дезориентированного турбулентным потоком. Ну уж нет, на такие трюки его не купишь!

Что за утро, не щука, так лодка! Или даже”Какого х…!” - хотел подумать Гриша, но не смог. Потому что рыба, как известно, не думает. Потому что знает. Хотя, это ещё бабушка надвое сказала. Хотя, это была даже не бабушка, а дедушка, небезызвестный Игги Поп. И не сказал, а спел. Хотя, неизвестно, был ли он, тогда сорокашестилетний, дедушкой. Но и бабушкой он не был точно. Но почему - то все поверили, и скорее всего, правильно сделали. Не хватало ещё думать, о чём думает рыба… Хотя знать, что”рыба знает” - немногим лучше…

На всякий случай Григорий решил перестраховаться и последовать примеру жерехов, которые в силу природной осторожности часто выполняли на реке роль стоящих на шухере. Окунь пошёл вниз, траектория его движения повторяла контур свала. Достигнув дна, он шуганул мелкого судачка и занял его схрон, пусть не самый удобный, но вполне подходящий в качестве временного.

Несмотря на то, что все хищники имеют свою излюбленную стратегию и оригинальную тактику охоты, иногда они изменяют своим привычкам, делая нечто нетрадиционное с человеческой точки зрения. С другой стороны, у человека столько точек зрения, что там что традиционное, а что нет, всегда зависит от хозяина органа зрения или органа несколько иного назначения.

В плане охоты Гриша был универсалом. Он мог, подобно жереху, охотиться по поверхности, в компании с загонщиками давить малька снизу или прижимать его к берегу, лишая манёвра. Мог по-судачьи занять донное укрытие на приличной глубине и броском лишать жизни ротозеев. Или выбрать место для засады в омуте, под корягой, по-щучьи, или спрятаться под ковром рдеста. Мог даже по-голавлиному выскакивать на струю из-за ствола поваленного бобрами дерева. Плёсы, тихие заводи, ямы, обратная струя, перекаты, дамбы - везде Гриша был способен реализоваться. Татьяна Тарасова как-то сказала о фигуристе Алексее Ягудине:”Лёша может всё!”. Если бы она учила рыб, эти слова, без сомнения, были бы адресованы Грише.

Прошло какое-то время. Приманки перестали сыпаться в воду, как из рога изобилия, и Гриша продолжил трапезу. Но лодка всё ещё стояла в стороне, поэтому кушать было решено на дне, не поднимаясь на пупок. Здесь было безопаснее-отличный обзор и простор для манёвра. Медленно переплывая от укрытия к укрытию, порой тесня неполовозрелых судачков, окунь периодически хватал некрупную рыбёшку. Его движения были филигранны, он напоминал одновременно сапёра и минёра, не забывая ни на секунду о возможной опасности и не упуская собственный интерес.

Очередная жертва вспорхнула прямо перед Гришиным носом. Мгновенный рефлекторный бросок, отточенный многими поколениями предков не оставил атакуемой рыбе ни малейшего шанса. Резко втянув воду широко раскрытым ртом, Гриша сомкнул челюсти. В ту же секунду боль пронзила всё его существо, сопровождаясь рывком чудовищной силы. На мгновенье охотник, превратившийся в жертву, потерял ориентацию. Что-то толчками потянуло его наверх, беспощадное и неумолимое, как ночной товарный поезд…

7.

Эдик, встав у переката, начал ловлю с проверенного пилькера, самой дальнобойной жереховой приманки из множества самых разнообразных, заполнивших коробки. Один заброс, второй, третий… Пусто. Рыба прекратила бой, явно заметив лодку с рыболовом. Как назло, ветер стих окончательно, сильно усложнив проблему маскировки. Меняя приманку за приманкой, горизонт, интенсивность и ритм проводки, Эдик в глубине души уже понимал, что эффективность его упражнений в данном случае такая же, как у исторического выстрела Авроры - рыба ушла. Он решил попробовать тяжёлую вертушку, в расчёте на голавля. Короткий замах, резкое кистевое движение… В момент заброса зазвонил телефон.

Сколько раз Эдуард давал себе слово, что не будет отвечать на звонок, не закончив проводку! В противном случае приманка ложилась на дно и, утратив контроль со стороны рыболова, беспорядочно волочилась , влекомая течением. Довольно часто эта безалаберность заканчивались серьёзными, порой глухими зацепами. Но с нервной системой трудно спорить. Чертыхаясь, Эдуард достал мобильник и, не глядя на дисплей, ответил, надеясь быстро продолжить рыбалку. Это было ошибкой.

Звонила подруга. В такую рань - чуть больше семи - он никак не ожидал услышать именно её. Супруга Эдика была в отъезде, и девушка рассчитывала на приятный совместный уикенд. Он просто тупо забыл выключить трубу, заранее подготовив благовидный предлог. Разговор не приносил рыболову радости, но и посылать подружку он не хотел, понимая, что она тоже человек, хотя и не ловит рыбу. Шутки перешли в увещевания, затем в обещания. Скатилось всё, как обычно, к препирательствам и взаимным упрёкам. Да, если что-то берёшь, нужно быть готовым отдавать… Ох, как это иногда непросто!

Разговор продолжался пятнадцать минут - вечность для рыбалки. Наконец кое-как удалось прекратить сеанс связи. Пока только телефонной - назавтра Эдик наобещал кучу чудес, которые, как обычно, в реале будут состоять из коньяка и постели. Тем более, после обычных семисот граммов армянского в кровати чудеса случаются нечасто…

Подмотав шнур, чтобы уменьшить дугу, выдуваемую течением, спиннингист резким амплитудным рывком сдёрнул блесну со дна, пытаясь сразу завести лепесток. Долгожданная поклёвка была подобна команде “вырезать” - она моментально полностью освободила память, переместив предыдушие мысли в буфер. Говорят, у настоящих рыболовов она вообще способна на форматирование…

Подсечка, излишне нервное вываживание… ”Хоть бы не сошла!” - вечная молитва стучит в висках. ”По замазкам вроде голавль, но не голавль точно” - какая только чушь порой не лезет в голову! Обычно голавлиную поклёвку трудно с чем-либо спутать, но тут максимальный выброс с приличной дугой…

Вскоре стало очевидно, что это крупный окунь - мощные неравномерные толчки почти без пауз, тугие, непрекращающиеся. Эдик овладел собой и грамотно закончил вываживание, приняв рыбу в подсак.

”Какой красавец!Под полторашку!” - объективно оценил Эдуард килограммового Гришу. Рыба действительно была очень красива, несмотря на отсутствие солнца, которое является штатным земным усилителем цвета. Зеленоватое золото перемежалось тёмно-серыми, почти чёрными полосами в виде буквы “Y”. Веер на спине, украшенный угольным пятном, чуть подрагивал. Прозрачно-оранжевые плавники шевелились,на хвостовом снизу горела ярко-красная полоса.Жабры ритмично сокращались, слепые на воздухе жёлтые выразительные глаза излучали отчаяние.

В душе Эдика шевельнулось знакомое малопонятное чувство, на этот раз вполне сформировавшееся и имеющее конкретное название - жалость. Шальная мысль зародилась, развилась и повзрослела за несколько секунд, доминируя над остальными и подавляя их своим величием.
Сколько таких рыбин брошено в мешок за десятилетия рыбалки… Всё, что от них требовалось - спровоцировать выброс адреналина, доставив мимолётное удовольствие. Затем они тут же были забыты, и служили в дальнейшем лишь для удовлетворения тщеславия, когда раздавались родне и знакомым - сам Эдуард рыбу почти не ел, а уж с окунями возиться… Но все эти размышления проистекали позже, а сейчас им просто овладело сильное спонтанное желание подарить рыбе жизнь. Подарить… Вот он, человек - если не убил ради потехи - это подарок…

Эдик аккуратно освободил окуня от крючка, опустил в воду, держа полураскрытую ладонь под брюхом. Рыба заработала жабрами интенсивнее, чуть тронулась вперёд. Окунь очень быстро пришёл в себя, выплыл из ладони и медленно, с небольшим ускорением ушёл почти вертикально вниз.
”И сея пучина поглотила ея в один момент…”. Эдик сполоснул руки и какое-то время смотрел в воду. Истинная благодать снизошла на него - новое чувство наполнило всё существо, оставляя в нём неизгладимый след.

Впервые за много дней Эдуард засыпал умиротворённый. Гриша стоял у него перед глазами, снова и снова подпитывая неутихающую радость. Наконец-то всё встало на свои места, пасьянс сошёлся. Человек есть человек, как ни крути. Эдик больше не хотел стать рыбой.